Согласно практике существовавшей в соответствии с рекомендациями
Императорского общества архитекторов, гонорар зависел от нескольких факторов - от конструктивной сложности сооружения и его назначения, от общей стоимости строительства, от количества и качества труда зодчего. В свою очередь, работа архитектора делилась на шесть составляющих, которые расценивались отдельно:
- эскиз сооружения - составление чертежей в малом масштабе и рисунков с примерной оценкой стоимости строительства;
- проект-разработка планов, разрезов, фасадов в нужном масштабе, определение главных конструктивных решений;
- рабочие чертежи - выполнение необходимых для осуществления проекта конструктивных и архитектурных деталей в увеличенном масштабе, а также инженерные расчеты;
-
смета - определение количества материалов и работ и стоимости строительства;
- надзор - составление договоров и условий с подрядчиками, руководство выполнением всех работ;
- ревизия - проверка количества и качества выполненных работ.
Таким образом было установлено, что вознаграждение Китнера составит 2,65 процента стоимости институтских сооружений, в том числе за рабочие чертежи - 1,30, за смету - 0,25, за надзор за строительством - 1,10 процента. Этот гонорар должен выплачиваться ежемесячно по одной тысяче рублей, начиная с 1 июня 1898 г., а полный расчет - после завершения строительства.
Строительная комиссия настаивала, чтобы Китнер постоянно находился в Киеве, но потом согласовали, что он будет приезжать не реже двух раз в месяц, а также в случае необходимости. Помогать Китнеру должны были по штату два помощника архитектора, чертежники,
счетоводы,
десятники и другие вспомогательные работники.
Своим главным уполномоченным на строительстве Китнер назначил также петербургского архитектора Павла Реутова, с которым сотрудничал уже более 25 лет. Вторым помощником был 23-летний киевлянин
Александр Вербицкий. Однако, почти сразу Строительная комиссия поняла, что помощники не в состоянии обеспечивать надлежащий надзор и по качеству материалов, и за выполнением работ, ведь возводилось не одно, а сразу
несколько зданий. Поэтому на заседаниях постоянно говорилось о необходимости постоянного нахождения главного строителя. Наконец, 23 февраля 1899 года Китнер заявил о своем переезде в Киев для непосредственного управления построением института.
Однако, это были только обещания, которые Китнер давал потом еще не раз. Он не утруждал себя приездом в Киев даже в благоприятные летние месяцы. На очередном заседании в декабре 1899 года Комиссия констатировала, что некоторые работы по уже возведенному химическому корпусу выполнены неудовлетворительно. Поэтому в журнале заседаний записали:
«Признавая дальнейшее сооружение зданий, особенно с наступлением весны, когда в середине марта возобновятся работы и будут выполняться с особой интенсивностью, возможным не иначе, как с введением достаточного и эффективного надзора за строительством, - Строительная комиссия считает необходимым заранее, сейчас же выяснить положение и решила просить И.С.Китнера не отказать уведомить Комиссию, что именно он сделает для обеспечения наличия указанного надзора. Желанным решением вопроса было бы
личное присутствие в течение строительного периода на месте работ; но если личное присутствие невозможно, то необходимо назначить опытных лиц, т.е. инженеров-техников, а не студентов, для наблюдения за строением».
Но попытки Комиссии оказались напрасными. Получив очередное письмо Самофалова, сановный архитектор (Китнер имел чин
тайного советника, равный генерал-лейтенанту) заверил, что вместо себя привлекает к присмотру своего
сына Максимилиана, но опять слово не сдержал. 26 марта 1900 года его помощник Реутов сообщил, что не будет ни отца ни сына, а присматривать будет инженер Сергей Бек.
На такой вариант Комиссия не согласилась: Бек служил в киевской
городской управе и был загружен по основной работе. Закончилось тем, что 20 апреля Китнер вовсе отказался от руководства строительством. По поручению Комиссии все им построенное принял по акту от 2 июня 1900 года
инженер института Всеволод Обремский.
Под наблюдением Китнера было выполнено работ на 1 млн.374 тыс.848 рублей 58 копеек. Гонорар за это должен составлять 36 тыс. 433 рубля, из которых архитектор уже получил 24000. Остальные институт не выплатил, мотивируя тем, что Китнер не передал исполнительные чертежи и сметы. В ответ тот подал
иск в суд 9 ноября 1900 года.
Дело рассматривалось с переменным успехом в различных судебных инстанциях и в
Правитепьствующем Сенате в течение четырех лет. Были иски,
кассации,
апелляции - брали верх то архитектор, то заказчик. Была
полемика относительно трактовки понятий «рабочие чертежи» и «
исполнительная смета». Институт настаивал на том, что Китнер обязан был подготовить такую документацию по объектам, которые он строил. А
истец объяснял, что это относится к разделу «ревизия», а ее в расчет вознаграждения не включали. И хотя потом пришлось за дополнительную плату заказывать всё же исполнительные чертежи
архитектору Кобелеву, аргументы Политехнического института в суде не признали и в октябре 1904 г. присудили доплатить Китнеру еще 12433 рубля.
За два года деятельности в Киеве петербуржец построил химический корпус, два жилых дома для профессорско-преподавательского состава, служебный флигель и лёдник, почти закончил механические мастерские и исследовательский скотный двор, выполнил значительный объем по главному корпусу. А завершал строительство комплекса Политехники киевлянин Александр Кобелев. В 1899 году уже начались занятия в химическом корпусе, а весь институтский городок заработал весной 1902 года.
